Две великие поэмы Гомера – «Илиада» и «Одиссея» – воспринимаются нами привычно как обыкновенные литературные произведения, наполовину сказки, наполовину исторические предания. Тем не менее, поэмы эти не являются ни тем, ни другим (во всяком случае, в буквальном смысле). Они настолько пронизаны глубокой, эзотерической мудростью, что, похоже, не содержат в себе ни одного сюжета, ни одной строчки, не обладающей тайным и великим смыслом, имеющим прямое отношение к Мистериям Посвящения. В одном из своих трудов Е.П. Блаватская пишет: «Если бы Гладстон, гордящийся своей греческой учёностью и пониманием духа Гомеровских аллегорий, имел малейшее представление об истинном эзотерическом смысле Илиады и Одиссеи, он лучше понял бы Откровение Св. Иоанна и даже Пятикнижие, ибо путь к Библии лежит через Гермеса, Бэла и Гомера, так же как путь к последним может быть найден в индусских и халдейских религиозных символах». С точки же зрения исторической правды, «Все «басни» Греции, если бы только история их перешла к потомству, без примеси мифического элемента, оказались бы построенными на исторических фактах».
* * *
…Говоря о главном действующем лице поэмы «Одиссея», прежде всего зададимся вопросом: кто он и откуда? Описания его родного острова, именуемого в поэме Итакой, совершенно не соответствует известной сегодня Итаке. Кроме древних греков, называвших его Одиссей, он известен и под другими именами (например, Улисс) у других народов… Судя по тому, что знали его многие древние народы, и отдельные истории о его приключениях обнаруживаются в самых неожиданных уголках планеты, Улисс гораздо древнее, чем троянская война. Е.П. Блаватская пишет: «Улисс принадлежит к циклу героев Четвертой Расы… он был «Мудрецом» в глазах последней…» – т.е. Одиссей принадлежит к расе атлантов. Одно из самых знаменитых его приключений – пленение его и его спутников одноглазым гигантом циклопом Полифемом, – это свидетельство о враждебном контакте между представителями четвёртой расы (атланты) и предшествовавшей им третьей расы (лемурийцы). Как говорит Е.П. Блаватская, ««Одноглазые Циклопы», великаны, которых легенда описывает, как сыновей Целуса и Терры – трое числом по Гезиоду – были последними тремя суб-расами лемурийцев, при чем выражение «одноглазый» относится к оку-мудрости; ибо два передних глаза были вполне развиты, как физические органы, лишь при начале Четвертой Расы. Аллегория об Улиссе, спутники которого были пожраны в то время, как сам царь Итаки спасся, благодаря тому, что он выжег глаз Полифема горящей головней, основана на психофизиологической атрофии «третьего, глаза»… Его [Одиссея] приключения среди… – дикой гигантской расы, антитезы культурной цивилизации в Одиссее – есть аллегорический рекорд постепенного перехода от цивилизации Циклопической, из камня и колоссальных строений, к более чувственной и физической культуре атлантов, которая, в конце концов, привела Третью Расу к утрате ею всепроникающего духовного глаза». Действительная древность этой легенды подтверждается, например, нахождением аналогичного эпизода среди преданий одного из индийских племён. У народности кота, живущего на Голубых горах (те самые Нилгири, о которых рассказывала Е.П. Блаватская в своей книге «Загадочные племена на Голубых горах»), в штате Тамилнаду, есть сказка «Храбрецы из Кольмеля»1 , содержащая в числе разнообразных приключений пятнадцати юношей из деревни Кольмель подробное описание пленения героев одноглазым великаном и освобождения от него, практически полностью соответствующее изложенному в «Одиссее».
1. Сказка опубликована на русском языке в сборнике «Сказки народов Индии». – Л., 1976.
* * *
…История возвращения Одиссея к людям после многолетнего пленения на острове Огигия содержит иносказательно описание посвящения. Конечно, всё имеет значение в этом повествовании: и необычный круглый плот с мачтой в виде буквы Т, и подробное перечисление созвездий, и две маслины – дикая и плодоносящая, сплётшиеся ветвями (под их укрытием спасался Одиссей, прибыв в землю феакийцев), и прочие детали. Когда-нибудь все тайны будут раскрыты и доступны нам. Посмотрим сейчас хотя бы на то, что можем понять.
Плавание Одиссея с острова нимфы Калипсо до земли феакийцев, которые должны были согласно пророчеству доставить его в родную землю, длилось в общей сложности 21 день, т.е. три семидневки. Последние три дня плавания были самым мучительным и страшным испытанием. На 18 день увидел Одиссея гневавшийся на него Посейдон, бог морской стихии, и послал чудовищную бурю. Удар мощной волны оторвал Одиссея от плота, бросил в сторону, и долго не мог он выплыть на поверхность, потому что богатые одежды, подаренные ему нимфой Калипсо, увеличивали его тяжесть. Но одежд он не сбросил, и плот не оставил; подплыл к нему и взобрался обратно, сев в середине. Бросали его вместе с плотом ветры и волны, и погибель грозила, но пожалела его Белая Богиня – Ино - Левкотея, и сказала ему: сбрось одежды и оставь плот, сам плыви к берегу спасения. Чтобы мог он преодолеть страх, дала ему богиня нетленное покрывало, наказав распустить его перед грудью, а когда достигнет земли, как только руками к ней прикоснётся, – бросить покрывало обратно в море. Но побоялся Одиссей расстаться с плотом, и решил сидеть на нём, пока его не разбило. Волна, посланная Посейдоном разметала плот как щепки, и тогда Одиссей сбросил одежды и ринулся с последнего бревна в бушующее море, распустив покрывало богини. Узрев это, Посейдон удалился, а Афина заставила умолкнуть все ветры, кроме одного – дувшего в сторону спасительного берега. На третий день достиг он земли феакийцев, и бросил покрывало обратно в море, где приняла его Левкотея.
Сам момент духовного достижения, апофеоз Посвящения является венцом, результатом длительнейшего процесса совершенствования, преображения своей души, занимающего много жизней. Но на последнем этапе этого процесса наступает краткий период, почти «момент» преодоления, «выхода» за пределы низшей земной личности, когда человек приближается к подлинному бессмертию своему – бессмертию в духе. (На самом деле таких «моментов», переживаемых путником на духовном пути – множество. Какие-то из них могут быть пережиты в обыкновенных жизненных условиях, какие-то требуют условий специально созданных. В древности этому и служили Мистерии Посвящения, занимавшие несколько недель, но требовавшие очень длительной подготовки.) Момент «отрыва», разотождествления с низшей личностью, момент, переживаемый как отказ от опор в обычной, привычной жизни, очень похож на прыжок в бездну, где только устремление и Высшая Помощь, которую надо уметь принять, спасёт и позволит достичь желанного «другого берега». Учение Агни-Йоги говорит нам об этом:
«Рука Наша не устанет протягивать сердцу спасительную нить. Кто же может сказать, что Мы замедлили с помощью? Но Мы можем назвать много случаев, когда Вестник Наш замерзал от бессердечия. Так нелегко привести в действие потенциал сердца. Нужно явить полет над бездною, как от последнего берега в Беспредельность. Как священно мужество самоотвержения, открывающее сердце!» («Сердце», 12).
Символ плота, на котором нужно преодолеть бурный поток или океан (как образ преодоления океана низших страстей и достижения духовного «берега спасения»), очень древний, и использовался в разных эпохах разными народами. В одной из буддийских сутр Благословенный Будда, говорит об этом так:
«Плот надёжный я себе сколотил; Переплыв поток, вышел на тот берег; Больше этот плот не надобен мне…»
(Сутта о Дханийе: «Сутта-нипата», 18–34).
Плот «духовных практик» нужен для преодоления потока жизни низшей, но по достижении Великой Цели сам дух человека становится его «орудиями» – орудием восприятия, действия, защиты… и не нуждается во внешних «подпорках».
июль, 2018
